К вопросу о гибели апл «Курск»
Только ленивый или бездушный не говорит сейчас о гибели пл «Курск». Тем не менее, ничего близкого к здравому анализу мне не удалось ни услышать, ни прочитать. Пользуясь своим опытом подводника, мне хочется реконструировать обстановку катастрофы и причины, приведшие к ней.
Катастрофа не была случайной, как может показаться. Мы шли к ней достаточно закономерно долгие годы. Столкновения происходило и ранее, но все кончалось в целом «благополучно»: загнутые на манер троллейбуса выдвижные устройства, поврежденные легкие корпуса наших подводных лодок (у американских-то их нет), взыскание командиров за неправильное или якобы неправильное маневрирование (их предынфарктное состояние «во время» и «после» - не в счет) – и все катилось дальше. Бить тревогу не удавалось по многим причинам, главной из которых является полнейшая бесполезность и бессмысленность. Ведь для того, чтобы удержаться на высоких должностях и получить следующие, более высокие, необходима стабильная ситуация (застой, стагнация?) и лишь видимость движения вперед, но не анализ истинных проблем. Болото тревожить никому не позволено. Впрочем, я повторяюсь. Теперь об этом столько сказано и написано, что вроде бы общие места. Но армия и флот лишь концентрированное выражение общества, которому они служат (и которым они созданы). Даже сейчас после всенародной истерии, последовавшей за гибелью пл «Курск», мало кто пытается понять и проанализировать сложившуюся ситуацию.
Обстоятельства, приведшие к катастрофе, вызвал, как водится, комплекс причин, основными из которых следует признать: сложные гидрологические условия в Баренцевом море (одни из самых сложных в мире), плотное противостояние между флотами России и НАТО (что там говорить, конечно, в первую очередь – США), падающая как квалификация экипажей вообще ("отработанность" в различных ситуациях и т.д.), так и квалификация каждого подводника в отдельности (если можно так выразиться качество человеческого материала, имеющегося сейчас на флоте).
Прежде всего, хотелось бы поговорить о версиях и слухах вызванные катастрофой «Курска». Хотя само их возникновение тоже весьма любопытно, прежде всего, тем, как и когда они возникли, а, главное, кому они выгодны. Но это не предмет рассмотрения данной статьи.
Итак. Нахождение американских подводных лодок в открытом море на расстоянии 60-80 миль от места катастрофы. Возникает законный вопрос: а зачем? Для чего? С такого расстояния, как говориться, не услышать, не увидеть. Для записи радиотехнических и радио излучений наших кораблей и оружия посылать подводные лодки в зону событий дорого и, главное, неэффективно. Для этого есть береговые станции наблюдения, самолеты радиотехнической разведки различных классов, спутники и корабли разведки. Последние практически постоянно находятся в операционной зоне в данном случае Северного флота. Нет нужды говорить, что это корабли «дружественных» нам стран НАТО – США, Норвегии. Но смысл противодействия подводных лодок одной стороны подводным лодкам другой (и наоборот) состоит в следующем (и это тоже ни для кого не секрет). При обострении международной обстановки противолодочные силы каждой из сторон должны в минимальное время отыскать в глубинах мирового океана максимальное количество подводных лодок противника (прежде всего носителей баллистических ракет, но и крылатых тоже). С началом военных действий обнаруженные объекты должны быть уничтожены. Предполагается, что это должно быть сделано по команде, но в идеале, пл противника должна быть уничтожена при подготовке ее к применению оружия, до первого залпа, то есть, практически до начала боевых действий. Но что легко сделать с надводными кораблями, то очень не просто сделать с подводными лодками, а именно – обнаружить. Даже такие шумные как наши. От шумности объектов напрямую зависят взаимные дальности обнаружения в однородной среде. Не смотря на стройную (пространственно и командно) систему обнаружения подводных лодок (российских – больше у НАТО нет подводных врагов), обнаружение развернутых подводных лодок на театре военных действий потребует значительного времени. Выход практически один – подводные лодки противника должны быть отслежены и взяты на прицел в угрожаемый период. Но и это не просто. Это требует значительных навыков и мастерства. Значить его надо набирать в мирное время.
Из всех противолодочных сил наиболее эффективными являются подводные лодки же, как для обнаружения, так и для нанесения удара. Все остальные служат лишь, по существу, для наведения подводных лодок на объект. Обнаружив подводную лодку противника противолодочная пл занимает, место слежения на кормовых курсовых углах на дистанции, позволяющей уверенно осуществлять слежение, производить разведку, то есть снимать акустическую картину преследуемой пл в различных ситуациях ее деятельности и выявлять разведпризнаки боевых приготовлений. При этом необходимо не быть обнаруженной самой, но и не упустить «зайчика». При слежении дистанция варьируется, но, как правило, составляет 25-70 кабельтовых (2,5-7 миль или 4,6-13 км), что ни мало, но и не много, учитывая размеры подводных лодок и подводные скорости.
С уходом (практически) наших подводных лодок из операционных зон американских флотов (нам не до того), сферы военных интересов подводных лодок стран НАТО еще больше переместились в операционные зоны наших сил. Временами количество иностранных лодок в Баренцевом море достигает 4-5 (и кто знает, может, и больше). Пользуясь своим значительным преимуществом в обнаружении, подводные лодки стран НАТО почти безраздельно хозяйничают в глубинах, может быть даже и в наших территориальных водах – как проверишь, противопоставить-то нечего. Они просто дежурят в точках наиболее частого появления наших пл, у выхода из заливов или просто у выходов из баз с тем, чтобы потом сопровождать и отрабатывать свои боевые задачи (слежение, восстановления потерянного контакта, передача контакта другим силам и т.д.). Думаю, что вероятность сопровождения нашей произвольно взятой пл подводной лодкой противника весьма высока, возможно, больше, чем 0,5.
Взрыв торпед. Ни с того, ни с сего. При испытании торпед, как впрочем, и любого военно-морского оборудования, к ним предъявляются самые высокие требования. Их возят, трясут, сбрасывают с высоты, подвергаю различным видам излучений с разными частотами и мощностью. Боевые части торпед могут даже гореть, но не взрываться. Условия нахождения оружия на корабле вообще и на подводной лодке в частности не из лучших, мягко говоря. Это вам не подземная пусковая установка. Были случаи самопроизвольного запуска ракет, но не взрыва. Единственно чего может боезапас торпед, это протаскивания через боевую часть торпеды проводника переменного тока, например переноски. Но на подводных лодках любой ток, который можно «перенести», постоянен и низковольтен. Нет, торпеду или ракету взорвать не просто даже при попадании в цель, ибо мощность торпеды изрядна.
Попадание в подводную лодку ракеты с надводного корабля. Идея абсурдна, но все же… Начнем от обратного. Во первых, в пуске ракеты участвуют десятки людей, а значит, что возможность ошибки (которая может заключаться только в перепутывании номера пусковой установки) многократно уменьшается, к тому же в нашей стране и в нынешнее время шила в мешке не утаишь, шило должно быть спрятано более надежно, но лучше всего, чтобы его не было вовсе. (Например, задолго до публикации и широкой пропаганды морякам было известно о преступлении Саблина и многих других вещах) Во-вторых, торпеды, как правило, наводятся на шумящие механизмы и винты, которые расположены в кормовых отсеках пл. Винты, турбины и ГТЗА у нас очень шумящие и торпедам очень удобно. Хотя, с другой стороны, в такой сложной гидроакустической обстановке на мелководье и торпеде не легко. Иначе говоря, или торпеды попадут ближе к корме или вообще не попадут. В-третьих, я не знаю, какую задачу выполняли корабли, но обычно подводный крейсер в качестве подводной цели не используют, их берегут, лелеют, они хуже управляются, их ремонт крайне дорогостоящ и, наконец, они же оружие сдерживания, и… словом, как бы чего не вышло. Скорее пл «Курск» готовилась стрелять по надводному кораблю, так как и глубины очень сомнительны для стрельбы по подводной лодке. То есть через данный полигон должна пройти группа надводных кораблей, подводная лодка из удобного ей положения выявит главную из них и выстрелит учебными торпедами. До выполнения таких упражнений, коротко говоря, не загружают ядерный боезапас. И вот почему, кстати говоря, лодку нашли, и на месте так быстро был отряд надводных кораблей во главе с крейсером «Петр Великий».
Столкновение с надводным кораблем. Кажется, эта версия уже не упоминается, так как легче всего проверяется. Местоположение надводных кораблей документируется многократно: на самих кораблях, на береговых постах, разведкой через космос и бог весть еще. Да и прочность корпусов надводного корабля (тем более торговых) несоизмерим с корпусами подводных лодок, ведь им не приходится испытывать дикие давления глубин (до 50 атмосфер), не учитывая динамических нагрузок. А расчеты корпусов делаются так, что они должны выдерживать значительно большие нагрузки. Так что судьба надводного корабля при столкновении с всплывающей подводной лодкой незавидна, что и подтверждает практика.
И все бы хорошо и понятно, но как говорится: гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А оврагов в море достаточно, особенно в Баренцевом. Здесь (и это тоже не секрет) заканчивает свое великое движение Гольфстрим, распадается на множество маленьких течений, вихрей, фронтов. А море для течений мелкое, как и для подводных лодок.
К тому же море далеко не сплошная среда. В вертикальной плоскости оно разделяется на слои, которые между собой никогда не перемешиваются. Это явление называется стратификация. Стратификация определяет траекторию движения звуковых лучей в морской среде. Зная стратификацию в районе можно оценить многое, прежде всего зоны, возможного нахождения источника звука. Мы это можем сделать практически на каждом корабле. А вот американцы, пользуясь своей великолепной электронной и программной базой, рассчитывают обратный ход нескольких звуковых лучей и получают не только весьма достоверную дальность до источника подводного шума, но и его глубину. Сами американцы об этом не говорят, видимо это тайна, но так получается из анализа их действий. Американцы любят свою технику и доверяют ей. Но не меньше любят и себя и свои жизни. И есть свидетельства, что иногда не в силах отвязаться от преследования некоторых «слишком ретивых» наших командиров направляли свои подводные лодки в «лобовой удар». Что ж, тут нет почти никакого риска, если знать глубин противника. Детская игра. Но наши командиры от таких игр седели. Американцы любят играть, когда все козыри у них на руках. Но порой заигрываются. Так, например, победные реляции об успешных бомбежках макетов танков и пушек, которые из себя представляли порой бревна, воткнутые в землю. Такие игры нередко заканчивались человеческими жертвами. Заигрались, похоже, американцы и на этот раз, к несчастью для нас.
Гидрология Баренцева моря очень сложная. Порой можно услышать шум винтов судна, идущего за тысячи километров, а иногда и над головой ничего не слышно. Это знает любой акустик-подводник. (Хочется верить, что и любой командир, хотя тут я не так уверен). Причем стратификация зависит и от района плавания (иногда в одном полигоне разная гидрология в разных его углах), но и от времени года Особенно сложная гидрология летом, особенно в конце лета, когда поверхностные слои прогреваются под скудным полярным солнцем. К сожалению, это мало кого интересовало и в славные застойные времена, за исключением, пожалуй, флагманских специалистов РТС. У меня такое складывалось впечатление. С тех пор, думается, ситуация могла только ухудшаться. Гидрология продолжает усложнятся в связи с некоторым потеплением климата. А гидрология перестала интересовать кого бы то ни было. Ведь денег на исследования, открытия, внедрения, обучения все равно нет. Но проблемы остаются в любых случаях, даже если на них закрывать глаза.
Вот почему всплытие для подводной лодки гораздо более опасный маневр, чем погружение. И подводная лодка должна выполнить ряд маневров. В том числе: оценить гидрологические условия, надводную обстановку и проверить отсутствие слежения. Мероприятия это не простые. И требуют высокой квалификации той части офицерского состава, которая называется корабельным боевым расчетом, да и все личного состава подводной лодки. А вот квалификация…
Современный корабль – левиафан, который трудно не только описать, но и представить людям, не посвятившим этому жизнь. В создании корабля участвуют тысячи контрагентов. Каждый отвечает за свою систему, устройство, прибор. Иногда они плохо между собой стыкуются, «утрясание» порой идет годами. В каждом приборе за отдельный блок отвечает отдельный цех или бригада, при испытаниях их сдает специальная команда. На корабле же все работает одновременно, долго, в самых неблагоприятных условиях и безукоризненно. Сбой любой из систем может привести к катастрофе. Каждый член экипажа отвечает за работу, как правило, целой системы, а на подводной лодки за несколько из них.
Какими же должны быть люди, которые не просто эксплуатируют всю эту технику и имеемое оружие, проводят осмотры, техническую профилактику, но и должны применять ее по боевому назначению? Это должны быть золотые люди, высшей инженерной квалификации, не только добросовестные, но и талантливые, прирожденные моряки, влюбленные в боевые корабли.
Но для того, чтобы они появились на кораблях необходимо очень многое. Пропаганда службы на флоте. Пресловутые фильмы, книги, форма и т.д. Мальчишки должны мечтать стать подводниками, моряками. И на флот должны приходить лучшие из лучших, поистине «золотая» молодежь. Необходимо, чтобы этих мальчишек кто-то пестовал, а для этого надо десятками лет пестовать педагогические и воспитательные коллективы военных училищ и подготовительных центров. Именно – пестовать, так как это момент ключевой. Естественно необходимо серьезное материально-техническое обеспечение учебного и подготовительного процесса: дорогостоящие тренажеры, имитаторы, учебные кабинеты и базы. И на все это нужны деньги. И не просто деньги, а очень большие деньги. Это государственная задача, которая должна понятна всему народу. Но ни одного из этих компонентов просто нет. Так откуда взяться квалификации и мастерству. Они с неба не свалится. Можно бесконечно говорить о самоотверженности, мужестве, цивилизованном житье-бытье, награждать или наказывать, но все это к делу по большому счету не относится. Как говорят на флоте: «мастерство не купишь, а опыт не пропьешь».
Квалификация экипажей такова, что не в состоянии выполнить самые простые и, в то же время самые значимые операции, а именно осмотр подводной лодки и герметизация отсеков. Катастрофа на пл «Комсомолец» показало, что экипаж не сумел прежде всего, выполнить именно эти операции. (Пожар обнаружен в 11.03 по нагреву смежной переборки до 70 градусов. Но в 11.00 в вахтенный журнал было записано: «ПЛ осмотрена, замечаний нет».)
Конечно, надо еще сказать о стратегических просчетах в строительстве флота, структурных перекосах, научных провалах и т.д. Но это имеет лишь косвенное отношение к произошедшему.
Так что же произошло. Попробуем реконструировать события.
Подводная лодка «Курск» курсировала в полигоне, таская за собой супостата. В назначенное время командир должен был доложить выполнении пункта плана или о начале выполнения следующего. Находясь на глубине около 60 метров, имея под килем примерно столько же (интересно кто загнал подводную лодку в полигон, непригодный для погружения; под килем у атомной подводной лодки должно быть не менее 100 метров глубины), командир предпринял маневр для проверки слежения за пл. Просто лег на обратный курс, как положено. После 10-15 минут следования на обратном курсе и убедившись, что никто не следит, необходимо лечь на прежний курс и всплывать со всеми предосторожностями. И только так. Но времени, видимо, не хватило, и командир принял решение всплывать на обратном курсе. (на сеанс связи необходимо всплыть с точностью до минуты) и вошел в зону неопределенной гидрологии, то есть в зону тени для преследователя.
Преследовавшая подводная лодка потеряла контакт с нашей и решила восстановить его, выйдя в точку потери контакта (один из методов восстановления контакта) и прибавила ход. При носовом столкновении объекты обычно отбрасывает друг от друга, как было уже не раз. Подводные лодки, как правило, нейтральную плавучесть (так легче управлять многотонным чудовищем), и при столкновении учитываются только динамические массы. В приповерхностных слоях же, чтобы подводную лодку не выбросило на поверхность, чтобы избежать эффекта «прилипания» к водной поверхности, лодку делают «тяжелой», то есть имеющей небольшую отрицательную плавучесть. В этом случае подводная лодка производит всплытие при помощи горизонтальных рулей и хода. Видимо именно такую «тяжесть» и имела лодка-преследователь. Не быть обнаруженной на поверхности для нее было очень важным. Видимо наш командир всплывал, имея положительную плавучесть, чтобы ускорить скорость всплытия. В пользу «опаздывания» говорят и поднятые выдвижные устройства, а не только перископ как положено. При столкновении в таких условиях лодки, избежав лобового удара, «прилипли» друг к другу. Пройдясь по борту нашей пл (имея более короткий борт), пл-преследователь ударила хвостовым вертикальным или горизонтальным) стабилизатором в носовую область «Курска». Стабилизаторы имеют особую прочность. Легкий корпус был разрушен словно бумага и удар на себя принял прочный корпус, но и он не выдержал и, скорее всего треснул. От удар произошло «отлипание» лодок. Лодки разошлись. Никто из них не продулся мгновенно. Видимо, надеялись, что обойдется, или по какой-то иной причине.
Вода начала поступать в первый отсек. В первом отсеке находится не только оружие, но акустические приборы (весьма энергоемкие) и, что особенно неприятно, аккумуляторная батарея, чья эксплуатация и в нормальных условиях приносит не мало неприятностей. Взрыв водорода, выделяемый батареей достаточно разрушителен. Поступление воды в аккумуляторную батарею через незагерметизированную систему вентиляции привело не контролируемому выделению водорода и его взрыву. Взрыв разрушил настил отделяющий аккумуляторную батарею от отсека. Вода напрямую стала поступать на батарею, которая, возможно, продолжала находится под нагрузкой. Произошел более мощный взрыв, повредивший уже переборку между первым и вторым отсеком и прочный корпус первого отсека.
Если боезапас не будет найден возле разрушенного первого отсека, разбросанного взрывом, то наиболее вероятнее другая версия. В результате попадания воды на усилители гидроакустического комплекса и элементы аккумуляторной батареи произошло короткое замыкание, вызвавшее электрическую дугу. Так как могли не сработать автоматы на электрощитах, а аварийные щиты не отключены вручную с пульта в центральном посту немедленно, дуга (или несколько дуг) могла быть значительна. И это могло привести к детонации боезапаса. В этом случае ускорение на стенки отсека могло достигнуть 30 – 40 g, что неизменно приведет к срыву с фундаментов большинства приборов в соседних отсеках. Но не все. Основные системы жизнеобеспечения, укрепленные на стенках отсеков, должны остаться исправными. Прежде всего подача воздуха в отсеки и в главный балласт.
Дальше больше. Видимо было так. Отсеки не были загерметизированы. Воздух в отсеки, чтобы выровнять давление в отсеке с забортным и не допустить поступление воды, не был дан. Цистерны главного балласта не были продуты. (иначе хвостовая часть пл поднялась бы на поверхность. (Хотя, возможно, часть групп баллонов воздуха высокого давления была повреждена при столкновении тем же стабилизатором, так как баллоны находятся между легким и прочным корпусом) Причем эти операции могут быть выполнены достаточно быстро (за 1-2 минуты) и без участия Главного Командного Поста. Тем более что весь экипаж должен находится на своих боевых постах, как и положено при всплытии. Никто из экипажа не смог побороться за свое спасение. Что ж, в какой-то степени это их выбор и наш позор.
Лодка-преследователь, по видимому, отделалась легкими повреждениями. Ее прочный корпус выдержал столкновение с легким корпусом «Курска». Пл добросовестно доложила в Центр управления о происшествии, не всплывая, через радиобуй, возможно через него же по звукоподводной связи получила команду о возвращении в базу. После чего буй благополучно самоликвидировался, то есть затонул.
Теперь наши любимые вопросы: Кто виноват? И что делать? Виноваты все, имеющие отношение к подводному флоту. Кто больше, кто меньше. Но если принять закономерность длительного движения к катастрофе, то в этот процесс были втянуты десятки тысяч людей. Ученые, конструкторы, строители, политические деятели, офицеры флота различных рангов, в том числе находящиеся уже в запасе. И, прежде всего, сам экипаж.
Что делать? – вопрос более интересный. Но имеет, если не вдаваться в подробности, простой ответ. Если мы хотим иметь современный флот (зачем же иметь не современный), необходимо кардинально менять свое отношение к флоту, к флотской науке, к морям, нас окружающим, целям и задачам, стоящих перед страной при обороне и контролю морских рубежей и отстаиванию интересов страны на море. Грядет эра океана. Человечество идет в океан. И это человечество надо защищать. От самого себя. К сожалению, флот создается десятилетиями. Примерно 20-30 лет, если повезет.
Катастрофа пл «Курск» - это еще один звоночек: надо что-то делать. Конечно, у нас нет на флот денег. Возможно, их и не будет никогда, если не будет флота.
август 2000 г.
Михаил Вахлов
капитан 2 ранга запаса
P.S. Прошло не мало времени с тех пор, но перечитав еще раз мне ничего не хочется изменить. в тексте. Все что произошло потом и происходит сейчас, только подтверждает сделанные предположения. Например, длинный разрыв легкого корпуса в районе 3 отсека по правому борту, который был виден в доке. Были и другие отрывочные данные. Правда, конечно, откроется. Только когда? И поможет ли это флоту. Например, правда о Цусимском сражении начала открываться лишь 80 лет спустя, когда на флот это уже никак не влияло.